«Он — вольнодумец, разрушитель веры; он — безбожник и материалист; он — насмешник над мистицизмом и пантеист; он — правоверный мусульманин, точный философ, острый наблюдатель, ученый; он — гуляка, развратник, ханжа и лицемер; он — не просто богохульник, а воплощенное отрицание положительной религии и всякой нравственной веры; он — мягкая натура, преданная более созерцанию божественных вещей, чем жизненным наслаждениям; он — скептик-эпикуреец; он — персидский Абу-л-Ала, Вольтер, Гейне» - такую парадоксальную оценку творчества великого персидского поэта – суфия Омара Хайяма дал еще в конце XIX столетия русский востоковед Василий Жуковский. В чем же причина подобных противоречий? Она — в той эволюции, которую пережил философ и лирик, все творчество которого – своебразный личный дневник поисков и сомнений.

Что есть жизнь? Кто даровал мне ее? Зачем я живу? Что будет потом? – вот вопросы, которые волновали жизнелюбивого и гордого поэта и гуманиста, не давая ему покоя днем и ночью. Облеченные в емкую и выразительную форму рубаи, они обессмертили имя автора, сделали его самым читаемым поэтом во всем мире.