«В действительности я мечтал когда-нибудь посмотреть на такое — тела, настоящее хладнокровное убийство, и именно поэтому я так рвался в этот проклятый дом. Я вырос на лучших детективных сериалах, историях, журналистских расследованиях. Я был влюблен в свою профессию, потому что чувствовал в себе силы стать тем человеком, который займется в нашей республике настоящей журналистикой, будет копаться в грязном белье политиков, совать нос в любое дурно пахнущее дело. И это чувство только крепло от осознания того, что нашелся ресурс, готовый давать задания. Я должен был лишь ждать своего шанса. Дождался. Вот об этом я и мечтал. Мечтал стать частью большой истории, большого расследования. Но что я получил в итоге? Угрозы, оскорбления, холод… Ну и четыре мёртвых тела».

«Вначале мне показалось, что он напоследок бросил мне угрозу, чтобы я не лез в это дело, а потом, уже задним числом, до меня дошло, что он имел в виду: чтобы я не становился проблемой для системы в целом. Он прав. Любой хороший журналист — проблема для всех, начиная со своей семьи и заканчивая страной в целом».

«Совесть жаждала доказательств, и если я не мог их ей предоставить, она готова была спустить цепного пса, который будет кусать меня всякий раз, как я закрою глаза».

«…все эти годы я мечтал посмотреть ему в глаза и понять, почему он сделал то, что сделал. Понять, в чем был смысл этих убийств. Поэтому я пришел к нему сам: до того, как его убьют или поймают и запытают до смерти, до всего этого я должен был успеть посмотреть ему в глаза и все понять. А ведь мама говорила мне в детстве: «Твоё любопытство до добра не доведет». «Ну и пусть, — подумал я, когда дверь начала открываться. — Главное, чтобы довело до правды»